Российская наука и горнорудные компании в поисках взаимного интереса

На сессии 11, которая работу горнопромышленного форума МАЙНЕКС Россия-2016, докладчики показали несколько конкретных примеров сотрудничества бизнеса и научно-проектных организаций. После докладов участники дискуссии обменялись мнениями о перспективах развития прикладной горной науки в России.

Руководитель «Забайкалзолотопроекта» Ольга Липич отметила, что для многих предприятий соответствие экологическим госстандартом остается актуальной проблемой. Важное направление – не только проектирование природоохранных мероприятий, но и экологический аудит и консалтинг. Комплекс услуг в сфере экологического проектирования включает в себя разработку материалов по оценке воздействия на окружающую среду, разработку проектов санитарной охраны, нормативов образования отходов, предельных допустимых выбросов и сбросов и другое.

В последнее время компания выполняет заказы по экологическому сопровождению предприятий: экологический аудит, мониторинг и выдача рекомендаций по экологическому контролю, представление интересов компании при проверках, помощь в устранении нарушений, консультации по отчетности и договорах, подготовка квартальной и годовой отчетности. Главное достижение последних лет – полный комплекс услуг по прохождению экологической экспертизы. Специалисты института также готовы провести оценку резерва по выводу из эксплуатации, делая отчеты по международным стандартам, правилам рынка альтернативных инвестиций.

Также сотрудники «Забайкалзолотопроекта» активно участвуют в международной работе. Кроме проектирования и экологической оценки, институт расширяет сотрудничество с вузами, работники являются авторами курсов повышения квалификации для сотрудников промышленных предприятий и госслужащих регионов Сибири.

Заместитель гендиректора по управлению ресурсными проектами «Ростех – Развитие бизнеса» Игорь Демидов рассказал о плане организовать ЕРС-центр, который будет работать на базе структур, входящих в «Ростех», предоставляя услуги для горнорудной отрасли. По его словам, в индустрии сейчас происходят структурные деформации. Компании вынуждены переориентироваться на трудноизвлекаемые руды с низкими содержаниями запасов, низки затраты на НИОКР, высока долговая нагрузка. С другой стороны, это хороший момент для перевооружения производства, имплементации новых технологий, вхождения новых игроков на рынок.

Сейчас «Ростех – Глобальные ресурсы» – это стратегический участник важных проектов – Томтора, Удокана, Огоджинского угольного и Тырныаузского вольфрамового месторождений. Компания ведет поиск горнорудных проектов и готова предложить российским и зарубежным инвесторам приобрести действующий бизнес, либо организовать новый бизнес от получения лицензии до металла на складах покупателей.  «Ростех – Глобальные ресурсы» готов реализовывать совместные проекты на понятных условиях, оказывать услуги технического и финансового инжиниринга.

Компания проанализировала потребности российского рынка и обнаружила, что есть потребность в комплексном EPC-подрядчике в России. В связи с этим были объединены проектные институты – Гипроцветмет, Гинцветмет, Виагем, РИВЗ, ТОМС и «Росинжиниринг». На единой корпоративной площадке создается отечественный ЕРС и ЕРС-М подрядчик полного цикла. Дочерние предприятия аттестованы или имеют опыт работы с финансовыми учреждениями (например, с Внешэкономбанком) в области финансово-технического мониторинга. Также у компании есть опыт сложных форм финансирования (синдицированный кредит, экспортно-импортное соглашение, лизинг и т.д.).

Начальник исследовательской лаборатории АО «ВНИПИпромтехнологии» Евгений Кузьмин рассказал о технологии пастовой закладки выемочных камер хвостами переработки руд. Проблема эта старая, решение ищут во многих странах. Суть ее в том, что отходы сливаются в ущелье или овраг через систему дамб. А в отходах остается 75% радиоактивных трансурановых элементов. Плюс в поверхностных хранилищах остается радон, который выделяется из радия.

ЦНИЛ ППГХО изучил возможность закладывать хвосты ППГХО в подземные камеры. По прочности получились неплохие результаты при добавлении цемента. Но резко подскакивает содержание радона, который в легких разлагается, выделяет альфа-частицы и разрушает организм.

Olympic Dam попробовал использовать твердеющие смеси. Но опыт закладки обесшламленными (в шламах содержится как раз большая часть радиоактивности) хвостами и песком оказался неудачным. Все равно фиксировались скачки уровня радона. Поэтому вместо 60% обратной закладки предприятие может закладывать только 20%, остальное оставлять на поверхности и, как следствие, судиться и проигрывать аборигенам Австралии.

Новый материал – это паста. Технологическая схема: в хвосты со шламами добавляются флокулянты (структуры-мономеры из семейства «мыльных»), которые образуют гелеобразную массу. Именно они связывают наиболее радиоактивные шламовые частицы и образуют плотный гель. В него добавляется цемент, смесь закачивается в подземные камеры. Транспортировать ее можно по трубам. Расход флокулянта небольшой.

Показатели сгущения хвостовой пульпы ГМЗ показали хороший результат. Хвосты ППГХМ хорошо реагируют с флокулянтами при попытки сделать пасту. Первые конструкции насосов для закачки в подземные камеры были сложными и чрезвычайно дорогими. Но компания Putzmeister предложила поршневый насос, который оказался недорогим и простым для перекачки пасты. Добавление крупных частиц (например, песка) увеличивает прочность пасты.

Главная проблема для пасты – выделение радона. Наблюдения показывают большие скачки радоновыделения во времени, поэтому есть смысл говорить только об общих тенденциях. Со временем  вода выделяется и плотность увеличивается, а радоновыделение уменьшается. Следовательно, надо бороться за плотность.

Методы снижения радоновыделения в трещиноватый массив – ликвидация трещин твердеющими составами, благодаря чему выделение радона в породный массив сокращается на 95%. Другие варианты – полимеры, тяжелые металлы, соединения цемента. Но механическое сдерживание ничего не дало. Ждать сдерживания радоновыделения можно только при образовании сплошной гомогенной среды – например, полимерами или стеклом.

Если применять пастовую закладку, осуществляется идея замкнутого производственного цикла: после добычи руды почти весь ее объем возвращается обратно. Кроме того, твердеющая пастовая смесь – это уменьшение объемов поверхностных хранилищ, снижение экологической нагрузки на окружающую среду, уменьшение ежегодных выплат за поверхностное хранение (раньше ППГХО платил 300 млн рублей, потом сумма была снижена до 95 млн рублей).

Подавление радоновыделения из пастовой закладки путем ее изоляции, ликвидации трещин в массиве вмещающих пород – та задача, которая может быть успешно решена.

После выступлений, участники обсудили состояние и возможности развития российской горной науки, а также ее взаимодействие с бизнесом и государством.

Гендиректор SRK Consulting (Russia) Дэвид Пирс уверен, что российская наука может решать многие вопросы. Люди, создавшие «Касперского» и Google, родились в России, мы работаем с геофизиками-россиянами, которые создали радар, работающий на больших глубинах, – все они превратили возможности в конкретные инструменты, и я полагаю, что в России есть отличный потенциал уйти вперед. Необязательно повторять то, что было сделано на Западе, надо сказать «спасибо» и идти дальше. У горных компаний есть средства для того, чтобы профинансировать интересные разработки.

Вице-президент Uranium One Inc. по геологоразведке Александр Бойцов начал с предыстории:  «Я проработал и в отраслевом НИИ, во ВНИИХТе, лет 20, и горным геологом на предприятии пять лет, и в управляющей компании, и в канадской публичной компании. Мне удалось познакомиться с этой проблемой с разных позиций». С точки зрения урановой отрасли, СССР был №1 по добыче урана и по запасам урана. Была создана отраслевая наука, которая отвечала за все – от геологии до получения готового концентрата. В 90-е годы все начало распадаться. Был утрачен кадровый потенциал, технологический рост был прерван, нарушилась инновационная преемственность. В 2005-2006 годах, когда было принято решение объединить все активы в одну компанию и поставлена задача  возобновлять добычу, пришлось привлекать зарубежных специалистов. Необходимо было получить авторитетное международное мнение, научиться представлять запасы по международным стандартам. Взаимодействуя с западными компаниями, было понятно, в чем наши недостатки и преимущества. Проблема была в том, что Россия отставала в технологической оснащенности, хотя со временем это стало нивелироваться. А синергия российского и зарубежного дала и продолжает давать блестящие результаты – многие продукты Россия может создавать сама и даже экспортировать компетенции. Александр Бойцов привел пример Максима Середкина, который, начав в «Росатоме», затем реализовал свой потенциал в австралийской CSA Global.

Комментируя вопрос о том, следует ли иметь собственное проектно-научное подразделение или пользоваться услугами сторонних поставщиков, он признал, что была идея создать собственный инжиниринговый центр. Но прямого западного аналога создать не получилось, а гибрид делать не захотелось. Поэтому было решено оптимизировать то, что есть «И это, наверное, правильно», – подытожил господин Бойцов.

Евгений Кузьмин считает, что в области фундаментальных исследований СССР далеко ушел, по сравнению с другими странами. В новой экономической реальности эти исследования оказались невостребованными. Но, не привыкнув жить в условиях, когда человек принимает решение сам, наука и производство кинулись к менеджерам, чтобы ею кто-то управлял. И пришли совершенно нелепые люди – например, на Лебединском ГОКе запрещали вскрышные работы (надо руду добывать, а не породу). Сейчас российская наука и бизнес в стадии переходного режима. «Мы не хотим менеджеров, мы хотим технарей. Нам не хватает инженеров. Будет новый рост технических специалистов, которые будут работать на новом оборудовании, и Россия займет свое место в мире. Конечно, у российской науки потенциал есть, он будет быстро выращен и займет свои производственные ниши», – уверен Евгений Кузьмин. Но нужна поддержка образования, молодых специалистов – во всех цивилизованных странах это поддерживается и дает свои результаты. «Я полон оптимизма», – подытожил господин Кузьмин.

Директор института горного дела, геологии и геотехнологий Сибирского федерального университета (Красноярск) Владимир Макаров прокомментировал тему со стороны вузовской общественности. Да, «надо готовить технарей» – но есть проблема в престиже этой профессии. Он сейчас настолько понижен, что университет с трудом набирает толковых ребят, поэтому надо поменять отношение к горной профессии. В регионах своего присутствия горнорудные компании только в последнее время стали смотреть на школы: «Полюс» создает «золотые» классы. Нефтяные компании («Роснефть» с «Юкосом») занялись этим гораздо раньше, и итог уже есть: конкурс на нефтяных геологов гораздо выше.

По мнению директора института, отраслевая наука сейчас практически развалена. Но мировая тенденция такова, что научные центры локализуются вокруг университета. Во Фрайбургской академии, например, на одну бюджетную ставку пять ставок оплачивает бизнес. Бизнес размещает научно-исследовательские центры в университетах. И важно, чтобы компании шли в университеты со своими проблемами, открывали лаборатории. Первые примеры есть: «Норникель» открывает в университете R&D-центр по качеству руды. В университете кадры, поэтому компаниям есть смысл обратиться к вузам и начать вкладывать в образование.

Он также отметил, что компании боятся использовать инструменты господдержки, например, постановление правительства №218, по которому государство выделяет деньги для развития технологий (например, 100 млн руб. дает компания, еще 100 млн руб. – государство, каждый год в течение трех лет). На эти деньги можно развивать технологии «под ключ». «Государство открывает форточку, но компании не идут на это», – посетовал Владимир Макаров. Поэтому он призвал всем обратить на эту возможность внимание и быть более открытым к вузам.

Главный геолог по ресурсам CSA Global Максим Середкин признал, что у него был уникальный опыт посмотреть на Россию из Запада. Он с удивлением обнаружил, что во многих направлениях российская наука не отстала, а напротив, перегнала западную. Но главная проблема в России – донести идеи в простом виде. «Ты настолько сложно рассказываешь, что тебя не понимают», – припомнил господин Середкин. Эта проблема характерна для всей российской науки. «Главное – перекладывать в деньги, чтобы было понятно, зачем идеи нужны», – посоветовал геолог. А идеи есть: российские геологи на поисково-оценочной стадии даже интереснее в своих идеях своих зарубежных коллег. Но в России, в отличие от Запада, юниорного рынка нет. Идеи не проверяются, не развиваются, потому что в крупных компаниях сложная процедура их одобрения. Поэтому идеи уходят на Запад и начинают там монетизироваться. А когда есть юниорный рынок, когда работают много маленьких компаний, будет развиваться рынок науки, который будет дополняться консалтинговыми компаниями и университетами, которые могут работать на компании или получать заказы от государства, уверен Максим Середкин.

Олеся Липич, комментируя вопрос о степени самостоятельности научных структур внутри компаний, считает, что их вариант вполне жизнеспособен. Сам «Забайкалзолотопроект» не занимается инженерными изыскания, что-то отдает подрядчикам. «Я считаю, что это удобный творческий тандем», – подытожила госпожа Липич. Кроме того, их структура взаимодействует с вузами и считает это направление работы важным для компании, потому что наблюдается большая нехватка по многим специальностям.

«Хороша ли централизация – это вопрос философский, – считает Игорь Демидов. – Время собирать камни, время разбрасывать». Сейчас «Ростех» считает целесообразным собирать: централизованные компетенции лучше. В компании уверены, что заказчик заинтересован в комплексном решении, отсюда и появилась идея EPC-центра: провести ГРР, поставить запасы на баланс, сделать проект предприятия и построить его, особенно с использованием местного оборудования.